95% индонезийцев убеждены в положительном влиянии религии на жизнь общества, говорится в отчете к ежегодному опросу общественного мнения под названием «Глобальный барометр надежды и отчаяния», который проводит ассоциация исследовательских агентств Gallup International. Возникает закономерный вопрос: почему эта цифра оказалась выше, чем в таких государствах, как, например, Саудовская Аравия или Иран, считающихся оплотами религиозности в современном мире?
Почти все
индонезийцы положительно оценивают роль религии в своей жизни
95%
индонезийцев убеждены в положительном влиянии религии на жизнь общества,
говорится в отчете к ежегодному опросу общественного мнения под названием
«Глобальный барометр надежды и отчаяния», который проводит ассоциация
исследовательских агентств Gallup International. Возникает
закономерный вопрос: почему эта цифра оказалась выше, чем в таких государствах,
как, например, Саудовская Аравия или Иран, считающихся оплотами религиозности в
современном мире?
Большинство
населения Индонезии исповедует ислам суннитского толка. Количество
последователей религии Пророка Мухаммеда в разных регионах колеблется от 85 до
98% населения. Однако этот ислам отличается от ближневосточного варианта
большей мягкостью в силу удаленности Индонезии от центров исламского мира.
Среди первых мусульман, ступивших на индонезийскую землю, были, конечно, и
арабы, но были и персы, индийцы, турки. Каждая из народностей приносила
собственный вариант ислама, который к тому же причудливо смешивался с
автохтонными индонезийскими верованиями, породив уникальную амальгаму анимизма,
буддизма, индуизма и ислама.
Но
индонезийский ислам лишь на первый взгляд терпим и «всепринимающ». В мире много
народностей и наций, которые были сформированы религией, и немного религий,
которые были сформированы народом. Среди первых, конечно, немцы и голландцы,
получившие мощный толчок к национальному развитию в результате Реформации,
среди вторых же почетное место должны получить индонезийцы, хотя они, конечно,
уступают пальму первенства евреям, создавшим идею-лонгселлер о богоизбранности
народа.
Чтобы
ответить на вопрос, почему 95% индонезийцев положительно оценивают влияние
религии на жизнь общества, нужно окунуться в индонезийскую культуру и вспомнить
историю этой страны. Индонезия – государство, хребтом которого является
яванский этнос. Яванцев часто описывают как людей вежливых до подобострастия,
уклончивых, умеющих угодить и нашим и вашим. Но это описание не совсем верно.
По мнению индонезийского исламского теолога Азумарди Азра, яванцы могут быть
прямолинейными до фанатичности. Однако настоящий яванец никогда не разъярится
после того, как его интересы ущемили в первый раз, ведь у него есть несколько
степеней непринятия обращения с ним: «не» (‘nga’), «не
стоит» (‘ngalah’), «не
надо» (‘ngalih’) и
яростное «нет» (‘ngamuk’). Этим,
кстати, объясняется и преобладание якобы мягких яванцев в рядах индонезийских
исламских террористов.
В свете
этого фанатичное следование исламу может быть рассмотрено как реакция на
неприятие яванцами некой ситуации. Искать эту ситуацию долго не приходится –
это глобализация, бич современного мира, больно ударивший по Индонезии во время
неудачных реформ, проведенных в стране в начале 90-х годов прошлого века с
подачи МВФ. Представляется, что не одного читателя поразил Джон Перкинс в своей
книге «Исповедь экономического убийцы», обрисовавший, как международные
финансовые организации валили и без того не очень устойчивую экономику
Индонезии. Этот аргумент тем весомее, что нефтяные монархии Персидского залива
испытали скорее положительные эффекты от сотрудничества с Западом. А вот
сколько процентов индонезийцев из тех девяносто пяти, положительно оценивающих
роль религии, могло именно в начале 90-х годов обратиться к эгалитарным
догматам ислама в поисках справедливости?
Скольких
почитателей исламу добавили столкновения на псевдорелигиозной почве в начале
нулевых годов на Калимантане и Молуккских островах? Тогда коренные жители и
приезжие с других территорий (по правительственной программе переселения
населения) схлестнулись в яростной битве за рабочие места и преобладание в
местных правительственных органах. Но схватка приобрела религиозные тона,
когда, возможно, совсем не фанатичные мусульмане-мигранты становились под
исламские знамена и готовы были скандировать «Аллах Акбар!», потому что
потеснить местных христиан из торговли можно было только скопом, а религия
стала подходящей сплачивающей идеей.
Согласно
опросу «Глобальный индекс религиозности и атеизма», проведенному Gallup в 2012
году, религиозность коррелирует с уровнем образования и дохода: чем выше
уровень образования и дохода, тем ниже вера в трансцендентное. К сожалению,
оценить уровень образования по официальным индикаторам невозможно. Знание
средних баллов и уровня грамотности дает лишь самую общую картину: конечно,
положение в Индонезии лучше, чем в африканском государстве Буркина-Фасо, где
менее 30% людей старше 15 лет умеют читать и писать. Но в сфере духовного
производства не всегда целесообразно применять естественно-научные методы (в
данном случае статистический подсчет). Каждый, кто прошел систему официального
образования, знает, что измерить знания практически невозможно. Зато существуют
такие факторы, как интеллектуальная традиция и наследие. Сложно отрицать тот
факт, что Болонский университет был основан в 1088 году, а Университет
Индонезии (под названием «Медицинское училище для яванцев») – лишь в 1875-м.
Обратимся
теперь к административной стороне вопроса. Представляется, что законодательное
регулирование религии в Индонезии являет собой пример администрирования,
наиболее благоприятного для расцвета религиозности. С одной стороны,
государство обеспечивает достаточный уровень религиозных знаний через внедрение
духовного обучения в программы общеобразовательных школ и конституционное
закрепление несветского характера государства. Атеизм в Индонезии не запрещен
прямо, но он противоречит одному из принципов индонезийской государственности
Панчасила («Вера в единого Бога»). Практическая правовая реализация атеизма не
предусматривается: в индонезийском паспорте есть графа «религия», вписать в
которую можно лишь одно из шести официально признанных в Индонезии
вероисповеданий: ислам, протестантизм, католицизм, индуизм, буддизм и
конфуцианство.
В то же
время судебная система Индонезии основана на светском праве, а не шариате.
Исламское право ситуативно разрешено применять только в самой исламизированной
провинции Индонезии – Аче и только по отношению к мусульманам. При этом решения
шариатских судов Аче не должны противоречить светскому законодательству
Индонезии, поэтому такие одиозные наказания, как забивание камнями и отсечение
рук, исключены.
Применение
светского законодательства дает внутреннюю свободу. Официально в паспорт можно
вписать любую религию, санкции же за неисполнение ее заветов могут последовать
лишь в мире горнем или при следующем рождении. Это дает религии преимущество
быть осознанным выбором, а не чем-то, что тебя заставляют исповедовать (как,
например, в Саудовской Аравии, где атеизм запрещен). Свобода в исполнении религиозных
предписаний в сочетании с тем, что вера предоставляет готовую систему моральных
координат, придает религии в Индонезии привлекательность для образованной
молодежи. С одной стороны, религиозные нормы являются важным ориентиром в жизни
для относительно молодого индонезийского народа, моральные нормы которого еще
не были интериоризированы, как это произошло в Западной Европе. С другой
стороны, религия предоставляет молодым индонезийцам возможность проявлять
присущий молодежи нонконформизм уважаемым в обществе способом. Протест молодежи
против старшего поколения (людей, воспитанных в антирелигиозную по своему духу
эпоху) проявляется в усиленном штудировании Корана и участии в таких архаичных
обрядах, как забивание жертвенных животных на Ид уль-адха (Курбан-байрам).
Подобный пиетет обычно одобряется и наставниками, и родителями, которые,
конечно, склонны в этом случае оценивать религию как положительное явление.
Таким
образом, религия для индонезийцев выполняет те же функции, что и в остальном
мире: помогает преодолеть отчужденность от общества, от другого человека и
самого себя, придает смысл жизни через создание перспективы и служит в качестве
сплачивающей идеи. Но конкретное сочетание условий жизни современной Индонезии
дает религиозному чувству больше возможностей для выражения. К таким условиям
можно отнести психотип индонезийской нации, уровень культурного развития,
склонность к общинности, высокую долю молодежи в обществе, уникальные
исторические условия долгого сосуществования нескольких религий и их взаимопроникновения.